celicia_a | Еще один неновый рассказ

"Княжна"

День наливался солнцем, мир наливался летом.

Катилась на запад широкая Двина, плыли по ней мимо полоцких стен корабли, да и сам Полоцк плыл над высоким зеленым берегом, как корабль, - Устейская башня как нос, прочие как весла по бортам, облака в бескрайнем небе как парус.

Солнце какое – не усидеть в тереме. На высоком княжеском крыльце хорошо устроиться с рукодельем и не погонит никто, не осмелится. Не челядинка, не служанка, сама княжна сидит, приданое свое к свадьбе вышивает.

Молодая в Полоцке княжна, то ли девушка, то ли девчонка, всего год как в возраст вошла. Молода княжна, молода и красива, и улыбается, сидя за вышиванием, так, как улыбаются девушки, замечтавшись о суженом.

- Весёна, Весёна, пойдем березки завивать!

Весёна – потому что весной родилась. Это имя для подружек. Есть еще имя для отца – гордое, имя для мамы – ласковое, имя для братьев. Вернее, для братьев много имен и половина обидные, Весёна на них не отзывается.

Подружки рассыпались по дубовой лестнице, как воробьи по гумну. Румяна и Смеяна, Зарёна и Весёлка, Любава и Красава, все имена задорные и веселые.

- Пойдемте! Ой, нет, не могу, - важно ответила Весёна. – Я теперь просватанная невеста, мне негоже.

- Идемте, девоньки, - съехидничала Румяна. – Она теперь киевская княгиня, ей не до нас.

- А тебе завидно? Пойдем, Весёна, Смеяна тоже просватанная, а ее отпустили.

- Погодите, я только ленточки возьму!

Блеснули серебряные колечки на очелье, метнулся вышитый подол, хлопнула дверь – и нет полоцкой княжны, просватанной невесты.

Через год Полоцк снарядит ладьи и повезут княжну к жениху, сначала вверх по Двине до волока, потом вниз по Днепру до самого Киева, со щедрым приданым, с богатыми дарами, с дорогими нарядами. Пусть видят в Киеве, что не голодранку из милости берут. Еще кто кому честь оказал – киевский ли князь своим сватовством, полоцкий ли своим согласием.

Уплывет княжна через год из родных мест, оставит позади и семью, и подружек, и сам Полоцк – любимый с детства, знакомый, ласковый к лучшей своей дочери, шумный и могучий, славный среди прочих городов богатством своим и силой, ни с чем не сравнимый Весёнин город. Отчего же пока не порадоваться девичьей воле, с подружками не погулять?

Весёна сбежала по ступенькам с яркой радугой в руках. Подружки все на свете позабыли, обступили кругом, давай гладить разноцветные ленточки.

- Ой, красивые какие… Откуда такая радость?

- Проезжие купцы подарили, из самой Ромеи везли.

Зазвенел, зажурчал веселый ручеек, потек через ворота вон со двора, и вовсе за городские стены – к ближайшей березовой роще.

- А тебя точно родители не заругают?

- Нет, они меня любят.

И верно. Купцы, что ходили по Двине мимо Полоцка, давно заметили – добавь к пошлине какой-нибудь девичий гостинец, перстенек ли, ленточку, мешочек с заморскими сластями, и князь заметно добреет, лишку не возьмет, недоплату простит, сам что-нибудь подарит.

- А какой он из себя, киевский князь?

- Ой, девоньки, красивый!

- Откуда ты знаешь, ты его не видела.

- Уймись, Румяна.

- Я не видела, а отец видел и мне рассказал. Молодой, высокий, сильный…

- У него ведь есть уже жена.

- Ну и что? Она просто грекиня, а я дочь полоцкого князя.

Лето заткало цветами луга – куда там заморским ленточкам. Девушки рассыпались по опушке – плели березкам зеленые косы с ромейскими лентами, пели, рвали цветы, мерились – у кого венок пышнее и ярче.

Весёна собирала одуванчики. Будет венок, как солнце. Говорят, в Царьграде кесарь на золотом престоле сидит, сам весь в золоте. Весёна надела венок на голову. Буду кесаревна. Надо отцу такой сплести, только побольше. Ведь отец зимой в княжеской собольей шапке, а сейчас в ней жарко, вот и ходит князь, как все, в соломенной. Пусть носит золотой венец дочкиного плетения. Завянут одуванчики – Весёна новый сделает.

Легкой бабочкой порхала над лугом звонкая песня, прославляла светлое лето и белоствольные березы, и ясное солнце, и небо, и яркие цветы. Подруги смеялись, перекликались, менялись венками, дарили их березкам и плели новые. Зеленые ветви покачивались на ветерке, словно благодарили за красу и за подарки.

Да, а в Киеве совсем другая будет жизнь – степенная, женская, с мужем и детьми, с хозяйством, с дружиною, с послами и пирами. Не погуляешь с подружками, венков не поплетешь, некогда будет, да и негоже – не девчонка уже, княгиня. Ох, и жаль из Полоцка уезжать, с девичьей волей прощаться, и не терпится, скорей бы увидеть суженого, каков он на самом деле.

И сияло в этот летний день обещанием непременного счастья предназначенное полоцкой княжне будущее.

- …на-а-а-а! – донесся от дороги неясный крик, и Весёна обернулась на знакомый голос. На обочине стояла нянька и щурилась, высматривала на лугу своего птенчика, а высмотрев, заторопилась по колено в траве к Весёне. Княжна медленно пошла навстречу, на ходу доплетая второй венок.

Вот и конец воле, конец гулянию. Кому и зачем Весёна понадобилась? Отец занят новгородским посольством, братья с утра на охоту поехали. Мама зовет?

Синее небо радостно смеялось над головой, шелестела листва, цветы играли в гляделки с солнцем. Как же не хочется уходить в город…

Нянька заметно запыхалась, уж не бегом ли с княжеского двора бежала.

- Княжна, княжна!

Княжной зовет, не дитятком, как обычно, стало быть, что-то важное.

- Посольство-то новгородское не просто так приехало. Сватают тебя за своего князя, за Владимира. Князь тебя зовет ответ дать. Пойдем, княжна Рогнеда.